понедельник, 21 апреля 2008
Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут! (с) Воспользовавшись паузой, Маргарита
обратилась к Воланду и робко сказала:
- Пожалуй, мне пора... Поздно.
- Куда же вы спешите? - спросил Воланд вежливо, но суховато.
Остальные промолчали, делая вид, что увлечены сигарными дымными кольцами.
- Да, пора, - совсем смутившись от этого, повторила Маргарита и
обернулась, как будто ища накидку или плащ. Ее нагота вдруг стала стеснять
ее. Она поднялась из-за стола. Воланд молча снял с кровати свой вытертый и
засаленный халат, а Коровьев набросил его Маргарите на плечи.
- Благодарю вас, мессир, - чуть слышно сказала Маргарита и
вопросительно поглядела на Воланда. Тот в ответ улыбнулся ей вежливо и
равнодушно. Черная тоска как-то сразу подкатила к сердцу Маргариты. Она
почувствовала себя обманутой. Никакой награды за все ее услуги на балу
никто, по-видимому, ей не собирался предлагать, как никто ее и не удерживал.
А между тем ей совершенно ясно было, что идти ей отсюда больше некуда.
Мимолетная мысль о том, что придется вернуться в особняк, вызвала в ней
внутренний взрыв отчаяния. Попросить, что ли, самой, как искушающе советовал
Азазелло в Александровском саду? "Нет, ни за что", - сказала она себе.
- Всего хорошего, мессир, - произнесла она вслух, а сама подумала:
"Только бы выбраться отсюда, а там уж я дойду до реки и утоплюсь".
- Сядьте-ка, - вдруг повелительно сказал Воланд. Маргарита изменилась
в лице и села. - Может быть, что-нибудь хотите сказать на прощанье?
- Нет, ничего, мессир, - с гордостью ответила Маргарита, - кроме
того, что если я еще нужна вам, то я готова охотно исполнить все, что вам
будет угодно. Я ничуть не устала и очень веселилась на балу. Так что, если
бы он и продолжался еще, я охотно предоставила бы мое колено для того, чтобы
к нему прикладывались тысячи висельников и убийц, - Маргарита глядела на
Воланда, как сквозь пелену, глаза ее наполнялись слезами.
- Верно! Вы совершенно правы! - гулко и страшно прокричал Воланд, -
так и надо!
- Так и надо! - как эхо, повторила свита Воланда.
- Мы вас испытывали, - продолжал Воланд, - никогда и ничего не
просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами
предложат и сами все дадут! Садитесь, гордая женщина! - Воланд сорвал
тяжелый халат с Маргариты, и опять она оказалась сидящей рядом с ним на
постели. - Итак, Марго, - продолжал Воланд, смягчая свой голос, - чего вы
хотите за то, что сегодня вы были у меня хозяйкой? Чего желаете за то, что
провели этот бал нагой? Во что цените ваше колено? Каковы убытки от моих
гостей, которых вы сейчас наименовали висельниками? Говорите! И теперь уж
говорите без стеснения: ибо предложил я.
Сердце Маргариты застучало, она тяжело вздохнула, стала соображать
что-то.
- Ну, что же, смелее! - поощрял Воланд, - будите свою фантазию,
пришпоривайте ее! Уж одно присутствие при сцене убийства этого отпетого
негодяя-барона стоит того, чтобы человека наградили, в особенности если этот
человек - женщина. Ну-с?
Дух перехватило у Маргариты, и она уж хотела выговорить заветные и
приготовленные в душе слова, как вдруг побледнела, раскрыла рот и вытаращила
глаза. "Фрида! Фрида! Фрида! - прокричал ей в уши чей-то назойливый,
молящий голос. - Меня зовут Фрида!" - и Маргарита, спотыкаясь на словах,
заговорила:
- Так я, стало быть, могу попросить об одной вещи?
- Потребовать, потребовать, моя донна, - отвечал Воланд, понимающе
улыбаясь, - потребовать одной вещи!
Ах, как ловко и отчетливо Воланд подчеркнул, повторяя слова самой
Маргариты - "одной вещи"!
Маргарита вздохнула еще раз и сказала:
- Я хочу, чтобы Фриде перестали подавать тот платок, которым она
удушила своего ребенка.
Кот возвел глаза к небу и шумно вздохнул, но ничего не сказал,
очевидно, помня накрученное на балу ухо.
- Ввиду того, - заговорил Воланд, усмехнувшись, - что возможность
получения вами взятки от этой дуры Фриды совершенно, конечно, исключена -
ведь это было бы несовместимо с вашим королевским достоинством, - я уж не
знаю, что и делать. Остается, пожалуй, одно - обзавестись тряпками и
заткнуть ими все щели моей спальни!
- Вы о чем говорите, мессир? - изумилась Маргарита, выслушав эти
действительно непонятные слова.
- Совершенно с вами согласен, мессир, - вмешался в разговор кот, -
именно тряпками, - и в раздражении кот стукнул лапой по столу.
- Я о милосердии говорю, - объяснил свои слова Воланд, не спуская с
Маргариты огненного глаза. - Иногда совершенно неожиданно и коварно оно
проникает в самые узенькие щелки. Вот я и говорю о тряпках.
- И я о том же говорю! - воскликнул кот и на всякий случай отклонился
от Маргариты, прикрыв вымазанными в розовом креме лапами свои острые уши.
- Пошел вон, - сказал ему Воланд.
- Я еще кофе не пил, - ответил кот, - как же это я уйду? Неужели,
мессир, в праздничную ночь гостей за столом разделяют на два сорта? Одни -
первой, а другие, как выражался этот грустный скупердяй-буфетчик, второй
свежести?
- Молчи, - приказал ему Воланд и, обратившись к Маргарите, спросил:
- Вы, судя по всему, человек исключительной доброты? Высокоморальный
человек?
- Нет, - с силой ответила Маргарита, - я знаю, что с вами можно
разговаривать только откровенно, и откровенно вам скажу: я легкомысленный
человек. Я попросила вас за Фриду только потому, что имела неосторожность
подать ей твердую надежду. Она ждет, мессир, она верит в мою мощь. И если
она останется обманутой, я попаду в ужасное положение. Я не буду иметь покоя
всю жизнь. Ничего не поделаешь! Так уж вышло.
- А, - сказал Воланд, - это понятно.
- Так вы сделаете это? - тихо спросила Маргарита.
- Ни в коем случае, - ответил Воланд, - дело в том, дорогая
королева, что тут произошла маленькая путаница. Каждое ведомство должно
заниматься своими делами. Не спорю, наши возможности довольно велики, они
гораздо больше, чем полагают некоторые, не очень зоркие люди...
- Да, уж гораздо больше, - не утерпел и вставил кот, видимо
гордящийся этими возможностями.
- Молчи, черт тебя возьми! - сказал ему Воланд и продолжал, обращаясь
к Маргарите: - Но просто, какой смысл в том, чтобы сделать то, что
полагается делать другому, как я выразился, ведомству? Итак, я этого делать
не буду, а вы сделайте сами.
- А разве по-моему исполнится?
Азазелло иронически скосил кривой глаз на Маргариту и незаметно
покрутил рыжей головой и фыркнул.
- Да делайте же, вот мучение, - пробормотал Воланд и, повернув
глобус, стал всматриваться в какую-то деталь на нем, по-видимому, занимаясь
и другим делом во время разговора с Маргаритой.
- Ну, Фрида, - подсказал Коровьев.
- Фрида! - пронзительно крикнула Маргарита.
Дверь распахнулась, и растрепанная, нагая, но уже без всяких признаков
хмеля женщина с исступленными глазами вбежала в комнату и простерла руки к
Маргарите, а та сказала величественно:
- Тебя прощают. Не будут больше подавать платок.
Послышался вопль Фриды, она упала на пол ничком и простерлась крестом
перед Маргаритой. Воланд махнул рукой, и Фрида пропала из глаз.
- Благодарю вас, прощайте, - сказала Маргарита и поднялась.
- Ну что ж, Бегемот, - заговорил Воланд, - не будем наживать на
поступке непрактичного человека в праздничную ночь, - он повернулся к
Маргарите, - итак, это не в счет, я ведь ничего не делал. Что вы хотите для
себя?
Наступило молчание, и прервал его Коровьев, который зашептал в ухо
Маргарите:
- Алмазная донна, на сей раз советую вам быть поблагоразумнее! А то
ведь фортуна может и ускользнуть!
- Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули...
@темы:
моя персона